В Центр имени Мейерхольда приехал польский театр им. Моджеевской из города Легнице. Известный польский режиссер и его актеры представили спектакль «Повесть сибирская», где показали, что думают поляки о России и о Польше. Сенсаций не случилось: поляки думают о своей родине очень хорошо, а о нашей - очень плохо.
МНОГО ДУМАЕМ, НО МАЛО ГОВОРИМ
«Повесть сибирская» приехала вовремя. Как сказал Яцек Гломб на дискуссии, развернувшейся сразу после спектакля: «Поляки и русские очень много чего друг про друга думают, но очень мало друг с другом говорят». Эта постановка - едва ли единственная попытка диалога на темы, о которых предпочитают молчать. Вернее, поляки любят поговорить о дикости России и ее вине перед их родиной, а русские - ну, вы сами знаете...
Этот спектакль сделан без истерии разоблачения стереотипов и мифов, без пафоса - мол, только я один знаю правду и сейчас вам ее возвещу. Он спокоен по интонации, но начинен взрывными смыслами.
Дело происходит в Сибири - в XIX и XXI веках попеременно. Польские ссыльные - те, кто восстал против власти России и был навеки отправлен в Сибирь, - персонажи из века девятнадцатого. Группа польских туристов, отправившаяся на поиски могил героев позапрошлого века, - это персонажи нынешнего столетия. Коллизии сюжета не очень важны, поскольку на первый план выходит тема: болезненные русско-польские отношения.
РУССКАЯ ЖЕНЩИНА - ШЛЮХА, РУССКИЙ МУЖИК - АЛКАШ
Вот описание действующих лиц - польских ссыльных, живущих в Сибири: «пани Мигурска - рожает мертвых детей, которых потом выкапывает из могилок и держит в формалине, чтобы не предавать их проклятой сибирской земле».
Видите? Если русская красавица - так шлюха, если русский мужик - так алкаш. А что за слова неслись со сцены?
«Ноль ответственности и океаны водки! Россия» ... «Чертов призрак чертовой России в чертовом пьяном кумаре»... «Русский чувств высоких, тонких выразить не может»... «Москва в сравнении с Варшавой - просто деревня»...
А вот простой русский мужик подходит к высокородной польской пани Мигурской. И что он может спросить, дикий и безбожный? «Пани, у меня воняет изо рта или нет?» Пани Мигурская воздевает руки к небу и зовет мужа: «Аполинарий! Сделай что-нибудь! В Польше такое невозможно!»
И этих ребят, авторов спектакля, ругают на их родине за русофилию? Если это русофилия, тогда что такое русофобия?
Вот он, русский мужик, - словно пародия на героя Достоевского: бьет себя плетью, тут же пытается кого-то изнасиловать, истово крестится, без паузы раскаивается, снова бьет и насилует, а потом опять любит ближнего, как себя, даже больше... В общем - «широк человек». Это все, конечно, списано - сами знаете у кого.
КОТ ЛЕОПОЛЬД НАМ ВСЕМ ПОМОЖЕТ
Финал спектакля - капитуляция перед столь бескомпромиссно заявленной темой. Одна из героинь, напившись водки с грибами (в Сибири есть и такая), поет гимн дружбе народов: «За матушку Россию, за белую Польшу, за белого царя и за пана Пилсудского! За космонавта Гермашевского и космонавта Климука! За дружбу Пушкина с Мицкевичем! За шапку Годунова! И за 1612 год! Пью за дружбу между народами!» А потом поляки и русские поют на двух языках песню Высоцкого - «На Большом Каретном»...
Когда в серьезном спектакле призывают на помощь кота Леопольда с его бессмертным призывом, это воспринимается как проявление бессилия перед неразрешимой проблемой. Однако стоит заметить, что этот шабаш примирения произошел лишь в тот момент, когда русские и поляки напились водки. Причем - с грибами. Так, может, эта дружба - не более, чем глюк? Может, говорить о примирении можно только под водочно-грибочными парами?..